О, гавань обетованная для умирающих от голода аборигенов! О, великое и могучее, бескрайнее и изобильное царство еды! О, праздник желудка и восторг пищеварительного тракта! О, горы вкуснотени, соревнующиеся за внимание всяк сюда входящего! Пара недавно устроившихся в институт молоденьких сотрудниц в ужасе шарахнулась в разные стороны, когда Горьяна, облизываясь, с горящими, как у какой-нибудь гарпии, глазами, чуть ли не пуская до пола голодные слюни, коршуном налетела на первую попавшуюся куриную ножку, с наслаждением впилась в неё зубами и аж зажмурилась. Крепко-крепко, преисполняясь неземного наслаждения. Откусила огромный кусок и, почти не жуя, проглотила. Повторив сей "смертельный манёвр" раз пять, схватила стакан с приятно прохладным квасом и залпом выдула половину. На самом деле, со стороны могло показаться, что не девушка ест, а какой-нибудь доисторический кровожадный монстр-каннибал пожирает припасы. Она кусала, она вгрызалась, она поглощала, она пережёвывала, она хватала, она запихивала в рот... Жуткое зрелище, как будто совсем не воспитывали. Но, вместе с тем, выходило это не противно, а до того аппетитно, что хотелось присоединиться. О, горе, о, Дискордия, смерть и запустение для несчастных продуктов, дождавшихся-таки своего Судного Дня! И ни единого слова Горьяна не произносила, ибо грешно это - за едой трепаться. Вот сейчас прикончит этот чудесный винегрет...